Автор препарата бластофаг Юрий Фёдорович Продан родился в 1894 г. в Украине в уездном городе Кобеляки Полтавской губернии. Мальчик был любопытен и имел склонность к исследовательской деятельности.

В годы обучения в гимназии он страстно увлекался фотографией и следил за новинками в этой области. В 1912 г., будучи учеником 7 класса, он узнал, что профессор Липман в Германии предложил технологию изготовления цветных фотографий. В те годы была распространена практика кустарного изготовления фотопластинок, которой Юра в совершенстве владел. При изготовлении черно-белых фотопластинок в качестве связующего материала для нанесения фоточувствительного слоя использовался желатин, получаемый из животных белков. Технология же изготовления цветных фотопластинок требовала применения вместо желатина его растительного аналога - протальбина. Вот этого самого протальбина Юра нигде не мог достать, даже в Варшаву ездил. Поэтому он решил попробовать изготовить его сам. Долго возился с клейковиной - белковым компонентом пшеничной муки, - но ему никак не удавалось добиться её прозрачности, что было совершенно необходимо для изготовления фотопластинок. 

И вот, когда на носу были серьёзные письменные экзамены для перехода в 8 класс, Юра в очередной раз нанёс на стекло свой экспериментальный протальбин и поставил стёкла на подоконник для просушки. Только через две недели, когда закончились экзамены, он вспомнил про свои стёкла. Дело было в начале мая, в саду кипела пробудившаяся после зимы жизнь; и не удивительно, что споры каких-то микроорганизмов попали на клейковину и проросли на ней, как на питательной среде. Пластинки покрылись густой плесенью. Юре было жалко затраченных усилий, поэтому он не выбросил свои стекла сразу, а протёр их влажной тряпочкой и с удивлением обнаружил на непрозрачной поверхности четыре или пять прозрачных пятен величиной с 5-копеечную монету. Пятна были не только абсолютно прозрачными, но и липкими на ощупь, а это было как раз то, чего он добивался. 

Поразмыслив, Юра сообразил, что для изготовления прозрачных фотопластинок необходимо найти источник спор этого микроорганизма и равномерно нанести их на покрытые клейковиной стёкла. Итак, вооружившись хорошим увеличительным стеклом, он стал рассматривать, что приносит ветер на пластинку. Вот как сам Юрий Фёдорович описывал свои наблюдения: «Я стал с лупой следить, что из чего произрастает. И, наблюдая за прорастанием различных грибков, обнаружил, что из пыльцы растений чистотела, желтого осота и стреловидного молочайника прорастают сначала дрожжи в виде цветных таких пятнышек (колоний - Б.Р.). Затем из этих дрожжей, углубляясь в слой клейковины, растёт по радиусам, напоминая кристалл снежинки, мицелий. И вокруг мицелиевых участков делается прозрачной клейковина - съедают мицелиевые нити (научное название гифы - Б.Р.), так сказать нуклеопротеиды (так в те годы называлось наследственное вещество клетки - Б.Р.) и их производные, расщеплённые нуклеотиды». Другими словами, Юрий Фёдорович обнаружил, что пыльца перечисленных им растений приносит с собой споры какого- то микроскопического грибка, растущего на клейковине, как на питательной среде. Рост мицелия грибка сопровождался разложением непрозрачных компонентов клейковины и её просветлением. После обнаружения источника этих грибков Юра нарезал нужных цветков, собрал с них пыльцу и равномерно «насеял» её на фотопластинки. Споры грибков, содержащиеся на пыльце, проросли и стекла через некоторое время стали прозрачными. В результате Юра мог самостоятельно изготавливать цветные фотопластинки. Но как быть зимой, когда нет цветущих растений, откуда брать споры нужных грибков?

Подумав и ознакомившись в учебной литературе с циклом размножения простейших грибов, Юра решил приготовить питательный бульон, в котором эти грибки будут жить и размножаться, обогащая бульон своими спорами. Он разумно предположил, что, поскольку споры этих грибков находятся на пыльце определённых растений, то именно эти растения и являются местом их обитания, поэтому Юра приготовил крепкий отвар этих растений, в который затем добавил их цветки. В отваре споры проросли, развился мицелий, который в свою очередь породил множество новых спор. Со временем дрожжевые клетки и мицелий погибли, растворились, а в растворе остались споры. И теперь в зимнее, да и в любое другое, время, когда Юре нужно было приготовить фотопластинки, он просто равномерно смазывал стёкла, покрытые клейковиной, этим раствором и через некоторое время они становились прозрачными

И тут произошло событие, приблизившее Юрия Фёдоровича к его будущему открытию. Ему на пути встречается сосед-односельчанин Тихон Петрович Дорошенко, у которого был рак губы.Тихон Петрович обратился к Юрию Фёдоровичу за помощью. Единственное, что можно было сделать - это удалить опухоль, но шансов на излечение было мало, поскольку опухоль была уже большая и можно было предположить метастатический процесс, о чём Юрий Фёдорович и сообщил больному. Тихон Петрович согласился на операцию, которую они договорились провести в кобелякской уездной больнице. Готовясь к предстоящей операции, Юрий Фёдорович опять, как и в студенческие годы, задумался о загадочной природе рака и вдрут в его голове связались два известных ему факта. Первый, это способность грибка, содержащегося в его ожидкости, "поедать", как он думал, растительные нуклеопротенды. А второй - обнаруженное им резкое отличие оптических свойств кормальных и опухолевых тканей, которое он также приписывал различию в составе их нуклеопротендов. Вот какон сам рассказывал об этом: "У меня тут мелькнула идея: а что, если вырезать раковую опухоль, да и вот в те дрожжки положить, которые растворяют нуклеопротеиды, нуклеотиды растительного происхождения? Не съедят ли эти дрожжи опухоль раковую? Может быть в опухолях как раз нуклеопротенды построены по внутримолекулярной сетке, подобной растительным нуклеопротеидам, так как растительные нуклеопротеиды строго отличаются всеми своими биологическими свойствами от животных тканей и животных клеток. А нуклеопротеид, образующий ядро клетки, он обеспечивает жизненные процессы в клетке и тканях".

В своих рассуждениях Юрий Фёдорович следовал существующим в те годы представлениям, согласно которым принципиальное различие между животными и растительными клетками было следствием того, что в ядре животной клетки содержится дезоксирибонуклеиновая кислота, тогда как в растительной - рибонуклеиновая. Поскольку он в эксперименте убедился, что опухолевые ткани резко отличаются по своим оптическим свойствам от нормальных тканей, то он предположил, сходство опухолевых животных тканей с растительными. Предположение, конечно, фантастическое и мало обоснованное, но допустимое, поскольку других тканей кроме животных и растительных не существует.

После удаления опухоли микроскопически было установлено, что у больного - плоскоклеточный ороговевающий рак. Далее Юрий Фёдорович осуществил задуманное: удалённую опухоль он не выбросил, а взял её часть, примерно 1,5 гр., и бросил во флакончик с 50 мл своего жидкого препарата. Сделал он это, исходя из соображений, что если его грибки, «поедающие растительные нуклеопротеиды», способны «питаться» также и животными опухолевыми тканями, то они растворят добавленный кусочек опухоли и, размножившийся в результате этого процесса грибок будет «воспитан» на опухолевой ткани. Соответственно, споры, порождённые этим грибком, при прорастании дадут начало новому поколению грибка, особенно чувствительного к опухолевым тканям. Здесь следует дать пояснение: в те времена в биологии ещё бытовали представления о возможности наследования приобретённых признаков и, следовательно, о возможности целенаправленного воспитания у организмов нужных свойств, поэтому, предположения Юрия Фёдоровича, кажущиеся сейчас наивными, тогда были вполне обоснованы.

Вскоре после этих событий Юрий Фёдорович поехал служить в Саратов, где состоял ординатором у профессора Циповича и помощником прозектора у профессора нормальной анатомии Н.Г. Стадницкого. Поработать удалось не долго - всего два месяца, после чего Юрий Фёдорович был мобилизован в армию и послан на фронт. Прослужил он до января 20-го года, получил ранение, был демобилизован и вернулся домой в Украину. Дальнейшие события живо описал сам Юрий Фёдорович: «Возвращаюсь домой на Украину и, первым делом, встречает меня тот больной, у которого была иссечена на губе раковая опухоль. На губе конгломерат метастатических желёзок. «Я к вашей милости, Юрий Фёдорович» - говорит больной - вы, помнится, думали получить такое лекарство, что и рак будет лечить».

Я в свою фотолабораторию, смотрю - есть жидкость. Болтал, болтал, но опухоли-то нет! За два года эти дрожжи всё-таки скушали раковую опухоль. Ну, раз скушали, то может же получиться и птомаин (так раньше называли ядовитое вещество, образующееся при распаде животных тканей (трупный яд)) и любой другой яд, от которого может погибнуть больной».

Наверное, читатель уже догадался, что Юрий Фёдорович вознамерился лечить больного своей жидкостью. Даже возможность присутствия в жидкости токсичных продуктов жизнедеятельности микроорганизмов или продуктов распада ткани не могли его остановить. Понимая возможные тяжёлые последствия, Юрий Фёдорович всё же предпринял некоторые меры безопасности: «Решил, конечно, сразу же прокипятить жидкость. Налил в пробирку, прокипятил. При кипячении, конечно, нестойкие эптомалины разрушаются. А если какой-нибудь стойкий яд получился? То решил вводить дозу чрезвычайно малую: две капли - 0,1 мл. Когда я набрал это в шприц - знаете - две капли в двухграммовом люэровском шприце еле заметны. Мой больной рядом сидит, смотрит и говорит: «Ну, Юрий Фёдорович, что оно-то поможе?» Я говорю: «А Бог его знае, може от того померти придётся». Отпустил я больного. В это время покойная моя мать пришла и говорит: «Ты зачем за это взялся?» И словно в оправдание этого, через минут сорок, через час прибегает старшая дочь Таня этого больного, гарна така знаете, через два двора, рядом. Вбежала во двор и видит маму мою во дворе, она была у колодца, и орёт ей: - Марья Харитоновна, Марья Харитоновна, а Юрий Фёдорович дома? - Та каже дома. - Ну, нехай прийдут, а то тату умирает. Ну, представьте моё, так сказать, ощущение… Да, тяжёлое ощущение. Ну, умрёт человек, вот тебе и неприятность. Пошёл я к больному.

Недалеко, но эти пол квартала казались мне три-четыре километра. Прихожу. Дело это было на страстной неделе. Все готовят, печки топятся, жарится, варится. А больной на печке лежит, укрытый кожухами, и от порога я уже слышу стук зубов». Далее потрясённый Юрий Фёдорович описывает впервые увиденную им картину действия его препарата на злокачественную опухоль: «Когда я зашёл и взглянул на него, у него был румянец. Язвенное углубление на губе за час вывернулось в виде гриба, вылезло, выползло. Как гриб торчит. Подбородок, шея, до половины груди - ярко красного цвета опухоль. Сильнейшая опухоль! Шею трудно повернуть. Когда я увидел его наружный вид, я тогда пошёл уже за термометром, ну и предупредить, прежде всего, маму свою, потому, что она очень волновалась. «Всё в порядке» - говорю - «Тихон Петрович чувствует себя прилично».

Возвратясь к больному, Юрий Фёдорович измерил температуру - было за 40. Далее он так описывает последующие события: «И вот, температура и реактивные явления медленно спадали в течение трёх суток». Наконец обретший дар речи Тихон Петрович молвил: «А вот же уже було, когда б Вы больше его всыпали! Но, наверняка, тако лекарство мне поможе». Далее Юрий Фёдорович продолжал: «Дал я отдохнуть ему ещё четверо суток, а на восьмые, девятые сутки сделал повторную инъекцию под опухоль. Дозу уже увеличил в два раза.

За период с первого до второго укола, метастатические конгломераты разъединились, все железы стали индивидуально прощупываться, но в большей массе как будто бы крупнее стали, но мягче. После второй инъекции я подождал семь дней, на восьмой сделал третью инъекцию. Реакция была уже совсем слабенькая. Для гарантии ещё сделал четвёртую инъекцию, после которой не было почти никакой реакции.

Подождал несколько дней. Мешает опухоль Тихону Петровичу: выдавилась нормальными тканями на поверхность, мумифицировалась, приняла твёрдость эбонита и цвет эбонита. Никакими ножницами, ножом отрезать нельзя. А мешает, торчит под нос и люльку нельзя во рту держать, курить - он курил люльку. Я решил садовыми ножницами. Хорошо заточил секатор и осторожно скусил, оставив на мягких тканях ещё небольшую прослойку мумифицированной опухоли.

На сороковой или сорок пятый день от начала лечения и это случилось. Ну, и больной поправился, прежде всего, почувствовал силу».

Здесь хочется выразить своё отношение к произошедшему. Юрий Фёдорович сумел сделать то, чего и в наше время не могут добиться онкологи, вооружённые наисовременнейшими, наукоёмкими и очень дорогими химиотерапевтическими препаратами: рак губы четвёртой стадии, с метастазами в шейных и грудных лимфоузлах, был излечен за полтора месяца! Более того, у больного отсутствовали те тяжёлые последствия (осложнения), которые возникают в наше время после применения цитостатической и цитотоксической терапии.

Жидкость Юрия Фёдоровича обладала специфическим, направленным только против опухоли действием и не затронула здоровые ткани организма. Выражаясь современным научным языком, этот препарат обладал таргетным действием, т.е. способностью действовать строго целенаправленно. Клиническая картина, описываемая автором препарата, очень напоминает бурно развивающийся процесс отторжения чужеродной ткани, который сопровождается развитием пограничной воспалительной реакции вокругчужеродной ткани, приводящей к её отграничению воспалительным валом, нарушению кровоснабжения и последующему её некрозу и мумификации. Современными способами лечения добиться такого результата не удаётся.