Надо полагать, что Юрий Фёдорович осуществил своё намерение и, по-видимому, смог убедиться в благополучных отдалённых последствиях его лечения - онкологические заболевания у его больных не рецидивировали. Столь замечательные результаты придали ему уверенности и смелости сообщить об этом врачам-коллегам: « В 34 году меня вновь призвали в армию и направили начальником ушного отделения Житомирского военного госпиталя. А в 38 году была первая противораковая неделя, в марте месяце она состоялась. И вот на этой неделе состоялась внутри госпитальная врачебная конференция.

Там все докладывали по своей специальности, а я взял и доложил, что я имею восемь человек, излеченных вот такими дрожжами».

Можно себе представить реакцию, которую вызвало сообщение отоларинголога Ю.Ф. Продана! Внутри госпитальная конференция в военном госпитале, да ещё в 1938 г. - мероприятие строгое, не подразумевающее «вольностей», можно было и подрасследование попасть.

Но, обошлось, врачи люди благородной профессии, да и традиции порядочности и терпимости ещё не были изжиты. Так или иначе, начальник госпиталя терапевт доктор Иевлев встал и говорит: «Если бы мы не знали, что это Юрий Фёдорович, честное слово решили бы, что с потолка всё это выдумал! Знаете, мы его тут же разоблачим. Запишите (в протокол конференции), чтобы он в нашем госпитале провёл лечение онкологических больных своим биологическим методом». Записали. «Ну, знаете, назвался груздем, полезай в кузов - продолжал Юрий Фёдорович. Как назрели растения, зацвели мои бурьяны, я их собрал, приготовил жидкую культуру. Что же, я думаю: полтавские, кобеляцкие - хорошие были культуры, действовали, а как бы житомирская не подвела! В это время, в конце апреля поступил в хирургическое отделение больной Шиганевский Антоша, у него - остеобластическая саркома левого бедра. Старший ординатор, покойный Яша Григорович и начальник второго отделения Замчук Иосиф Ионович прибегают. «Может попробуем» - говорят. «Ну как? - говорит Юрий Фёдорович - рак пробовал, а саркому - боюсь. Я на службе ведь. Всех собак на меня будут вешать, если он погибнет». «Но, как же так - возражают коллеги, он оперироваться не хочет категорически и никуда не хочет переводиться. Лечите, говорит, только в житомирском госпитале, больше я никуда не поеду». Предусмотрительный Юрий Фёдорович отвечает: «Идите к начальнику, если прикажет, напишет приказ чтоб лечить- будулечить».

Через 10 минут приносят приказ: «Военврачу второго ранга Продану Ю.Ф. на основании решения внутригоспитальной врачебной комиссии приказываю применить свой биологический метод для лечения красноармейца и т. д. …».Удивительно, что в столь непростые времена, как тридцатые годы в СССР, при жёстком контроле профессиональной деятельности, строгой субординации и уже начавшихся репрессиях, можно было вот так взять на себя ответственность за лечение больного не признанным официально методом. Наверно страх ещё не сковал людей или, наоборот, во все времена находятся люди, способные брать на себя ответственность и рисковать. Юрию Фёдоровичу повезло с начальником. Отданный приказ ознаменовал начало благоприятного периода в его жизни и в его начинании.

Последующие события Юрий Фёдорович описывал так: «Ну, теперь дело в шляпе. Теперь я могу свободно лечить, не на меня одного будут вешать собак, а уж что-нибудь и начальнику достанется. Привели ко мне больного. Делаю инъекцию опять так же осторожно. Но всё-таки по виду и по некоторым признакам эта культура гораздо слабее, чем первобытная. Ввёл я 0,2 мл над опухолью в мышцу. Температура - 39,9 или 40, реакция, в общем, очень бурная, боли усилились. Больной попивал немножко, но через два-три дня утихомирилась температура, боли легче стали, чем раньше были до инъекции. На седьмой день сделал вторую инъекцию, уже 0,3 мл. Больной совсем почувствовал себя весело, смотрю, уже ходит без костыля и без палки. Я говорю: ногу поломаешь. Делаю третью инъекцию - температура совсем уж небольшая - 37,8 в течение ночи, а к утру уже и нормальная температура. Через сутки после третьей инъекции, смотрю, он уже в волейбол играет и прыгает. Я послалего в рентген-кабинет для снимка, через полчаса снимок сделали, вызывают меня: «Да, - говорят, - Что-то там такое случилось. У него остеомиелит, уже саркомы нет». «Значит, - подумал Юрий Фёдорович, - будет помогать и при саркоме этот дрожжевой раствор». Далее Юрий Фёдорович продолжал: «Сделал я еще три инъекции. Больной просится в отпуск, ну, в отпуск, так в отпуск. Свидетельство о болезни писать надо! Надо, но как писать? Начальник говорит - пишите так, как оно есть. Ну, пишем, так как есть. Диагноз: остеобластическая саркома, излеченная биологическим методом военврача второго ранга Продана чые ию каз и в Ю.Ф.

Два месяца отпуска, после которого возвратили больного в житомирский военный госпиталь для переосвидетельствования.

Поехал он в свой проскуровский район, чувствуя себя здоровым. А там расшифровали ему, наверное, свидетельство и он явился в проскуровский военный госпиталь, в хирургическое отделение. Мол, тут испугаются врачи и меня демобилизуют - это у него, видимо, была такая мысль. А там как взглянули!

Ну, что же это, Житомирский Краснознамённый госпиталь, а что они написали?! Остеомиелит приняли за остеобластическую саркому?! Ну, - на рентген конечно. Рапорт, объяснительная записка председателю окружной военноврачебной комиссии бригврачу Квасницкому с уведомлением начальника санитарной службы округа, которым тогда был, как раз, бригврач Буйко. Больного направили в часть. Больной не обманул врачей, пошёл служить дальше».

Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. На этом возникший скандал себя не исчерпал, что помогло Юрию Фёдоровичу преодолеть ещё однуступень судьбы «В середине ноября, это всё было в 38-м году - продолжал Юрий Фёдорович - появляется комиссия в военном госпитале. Начальник санслужбы округа бригврач Буйко, главный хирург бригврач Ищенко Иван Николаевич, профессор Квасницкий - председатель и главный патологоанатом бригврач Шур.

Вот эта комиссия хирургам дала как следует работу, а те разложили им всю свою документацию, историю болезни е 30-ю или более того рентгеновскими снимками. Ищенко ходит, смотрит и говорит: «Да, - это саркома, саркома, саркома, саркома. А вот - остеомиелит». Читает. «Что это за нуклеопротеолитичекие дрожжи, что они так действуют?», - спрашивает. «Вызвать больного!». Вызвали больного из части. Снимок сделали, посмотрели: здоров. Потрудились даже снимки всех костей сделать, всего скелета. Нигде нет ни метастазов, ни рецидива. Резюме: к строевой службе годен. Пишут акт: «Комиссия в составе таких-то освидетельствовала… и нашла, что действительно у больного красноармейца такого-то была остеобластичекая саркома и, что она пзлечилась по типу остеомиелита под действием биологического препарата военврача второго ранга Продана Ю.Ф.

Комиссия постановила: командованию госпиталя обеспечить условия для дальнейшего лечения биологическим методом онкологических больных- военнослужащих Киевского особого военного округа и членов их семей. Лучшего акта я и придумать не мог. И с этого часа я лечил спокойно онкологических больных в клинической обстановке Житомирского военного госпиталя». 

«Наконец в 1940 г. один вылечившийся больной написал длинное письмо наркому обороны К.Е. Ворошилову» - продолжал Юрий Фёдорович. Оттуда передали это дело в Главсанупр (Главное санитарное управление Красной армии - Б.Р.) Главсанупр вызвал меня и направил на апробацию в Московский онкологический институт (имеется в виду Московский онкологический институт им. П.А. Герцена). В это время институт переезжал из старого здания на ул. Пирогова в новое здание на ул. Беговой, д. 4. Я там был, сказали: «Два месяца надо ждать, пока мы разложимся. Поезжайте в Ленинград».

Ну и вот, 30 июля 1940 г. попал я в Ленинград, в государственный онкологический институт, руководимый Николаем Николаевичем Петровым (ныне онкологический институтим. Н.Н. Петрова ). Два месяца я отбыл. Со скрипом, должен вам сказать, но отбыл. Получил хорошее направление. В каком смысле? А в таком: «Начальнику Главного санитарного управления Красной армии. Военврач второго ранга Продан Ю.Ф. апробировал свой биологический метод лечения онкологических больных на группе инкурабельных больных. Вредного действия на больных метод Продана Ю.Ф. не оказывает.

О положительном эффекте за кратковременностью наблюдения дать заключение не представляется возможным». Здесь уместно высказать соображения по поводу результатов этих первых официальных клинических испытаний препарата. Как следует из заключения, за два месяца его применения положительных результатов достигнуто не было. Похоже, что и сам Юрий Фёдорович был обескуражен этими результатами. Дело в том, что испытания препарата проводились на инкурабельных больных, т. е. на неизлечимых больных, находящихся в терминальной стадии заболевания.

Многолетний последующий опыт применения препарата как самим Юрием Фёдоровичем, так и его последователями, свидетельствует о том, что помочь таким больным невозможно из-за крайнего общего угнетения процессов их жизнедеятельности. У большей части инкурабельных онкологических больных развивается иммунологическая анергия, т.е. глубокое подавление иммунологической реактивности. Введение препарата таким больным не вызывает воспалительных реакций в опухолевых тканях и, следовательно, не приводит к их некрозу и связанному с ним терапевтическому эффекту.

У части больных с сохранившейся иммунологической реактивностью, возникающие при введении препарата воспалительные реакции не продуктивны и приводят только к дальнейшему ослаблению больного. Так что нейтральное заключение, полученное Юрием Фёдоровичем, действительно «хорошее». Наверное, администрация онкологического института просто решила не рисковать дать отрицательный отзыв на способ лечения, представленный доктором по направлению Главного санитарного управления Красной армии. В дальнейшем подобная ситуация с инкурабельными больными повторится неоднократно и станет непреодолимым препятствием на пути продвижения препарата в клиническую практику. Но пока всё складывалось хорошо. Юрий Фёдорович с этим заключением приехал в Москву к заместителю начальника.

Тот, прочитав документ, доложил своему начальнику; и был издан приказ такого содержания: «… В Киевском военноокружном госпитале организовать онкологическое отделение для лечения военнослужащих и членов их семей. Военврача второго ранга Продана Ю.Ф. назначить начальником этого отделения и поручить ему лечить этих больных своим биологическим методом…». Копия этого приказа была приложена к личному делу Юрия Фёдоровича.

Но дальше дело, к сожалению, не пошло, поскольку всё оборвала начавшаяся Великая Отечественная война. Во время войны Юрий Фёдорович какое-то время был начальником госпиталя, а затем (примерно в конце 1942 или в 1943 г) вышел на пенсию в связи с выслугой лет и по состоянию здоровья - стал инвалидом Великой Отечественной войны. После окончания войны он попытался продолжить начатое дело с ранее достигнутых рубежей, но найти папку с его личным делом не удалось - исчезла без следа. Это стало невосполнимой потерей. Как высказался сам Юрий Фёдорович: «В этом деле, самое важное, был вот этот документ, где мой препарат выходил из подполья, был принят «на вооружение» даже в Военном Киевском окружном госпитале».